Похоронно-поминальные обряды традиции занимают особое место в семейной обрядности чувашей. Погребальные обряды, поверья и народные представления чувашей о смерти, загробном мире и взаимоотношениях живых и мертвых передаются из поколения в поколение. Цикл поминальных обрядов чувашей свидетельствует о развитом культе предков. Почитание предков рассматривалось как обязательное условие обеспечения непрерывности жизни. К поминальным дням готовили обрядовые блюда (блины, каши, цельносваренная курица) и напитки (пиво). Поминки являлись формами общения с умершими, кормлением их душ (духов).
О дохристианских похоронных и поминальных традициях подробно описано в книге члена-сотрудника Казанскаго общества археологии, истории и этнографии В. К. Магницкого «Материалы к объяснению старой чувашской веры» (1881).
Вот некоторые отрывки из этой книги: «…умирающий йомзя перед смертью выбирает кого-либо из своих семейных себе в наместники; подозвав к себе выбранного, он говорит:
| Пагиль сана ывылым (хирим) манн вырына | Благословение тебе сын мой (или дочь моя) на мое место! |
Умирающий колдун, по верованиям в селе Тюрлема, должен безусловно избрать себе преемника из остающихся жить, иначе ему на том свете будет плохо. Принявший от него наследство обязательно должен испортить сам если не человека, то хоть какую-нибудь скотину…» (С. 159). «Вынося покойника из избы для проводов на кладбище в Ишалькиной заставляют его три раза пнуть ногой о косяк двери, в знак того, что ему в этом доме нет уже дела. На кладбище покойника всегда везут на санях или телеге, причем правящий лошадью садится поверх гроба. Перед выездом со двора к уложенному в сани или телегу покойнику подходит какой-нибудь старик или старуха и начинает петь песню:
– Летит вереница диких гусей; голоса их слышны, а голоса твоего больше не слышим…
Если покойника не проводить с песней, то он, по сообщению т. Тимрязева, в обшестве мертвецов будет жить без голоса… В южной части Ядринскаго уезда, веревки у лаптей на ногах покойника завязываются в направлении обратном тому, в каком они завязываются у живых, что называется вильны сьын тӳви т. е. мертвый узел…» (С. 164).
Чуваши верили в магическую связь усопших с миром живых. Поминки проводились на 3, 7, 9, 20, 40-й дни и годовщину.
«По прошествии 2 или 3-х недель, по умершем в Чешламе совершаются новые поминки, для которых варится пиво и покупается полведра и более вина. Приготовив все нужное для поминок, хозяин дома посылает в известный день кого-либо из домашних верхом с колокольчиком приглашать родственников и соседей. Посланный, подъезжая к каждому дому, кричит:
| Сьорда айне! | Под свечку (собирайтесь)! |
На это ему отвечают:
| Омынче болдыр! | Да будет перед ним! |
В сумерки того-же дня вес приглашенные начинают сходиться и съезжаться в дом покойного, причем несут и везут с собой, кому что заблагорассудится. Между тем семейные усопшего начинают варить в больших котлах конину или говядину и, сваривши в болыших чашках ту или другую, ставят на столы. По приглашению хозяина, кушать предоставляется собравшимся кому что нравится – взять-ли целую ляшку или ребро и т. д. и гости кушают всю ночь без всякого стеснения. В это-же время кто либо из близких посылается на кладбище пригласит усопшего. Посланные отправляются на санях или телеге с колокольчиками и, подъезжая к кладбищу, говорят:
| Айда бичче (атте) пирень батра! Эбир поминка туватперь сана! Ларах сьона сине! | Пойдем братец (или батюшка) к нам! Мы поминки делаем тебе! Садись на сани! |
Проговорив это приглашение и думая, по легкомысленности своей, что усопший уже сел, посланные мчатся стремглав домой. По возвращении посланцев, остававшиеся дома встречают покойника, как живого человека, – кто отворяет ему дверь избы, кто зовет его в избу, говоря:
| Килех, килех, ачам! | Иди, иди, сынок! |
Другие, сажая усопшего на печь, приговаривают:
| Ой, ачам (бичче), лар, лар кумага сине! – Ой, сыве; шындын поле эзэ! | Ой, дитя, (или братец), садись, садись на печку! О, холодно; чат ты озябъ! |
(С. 171).
В книге священника К. П. Прокопьева «Похороны и поминки у чуваш» (1903) приводятся интересные сведения о поминальных обрядах. К примеру, говорится о том, что «…покойника чуваши редко несут на кладбище, а большею частию везут на лошадях. Когда хотят особенно почтить умершего, его даже летом везут на санях. Бедные возят на одной лошади, а зажиточные чуваши – на трех, на пяти, даже на семи лошадях. Лошадей в таких случаях запрягают гусем. На переднюю лошадь сажают мальчика. Вместо вожжей служит холст или связанные сурбаны (полотенца). К дуге привязывают коротенькое полотенце. После похорон дарят его мальчику, едущему верхом на гусевой лошади. К хомуту коренника с левой стороны притыкают иголку с шелковой ниткой. По поверью чуваш эта иголка отгоняет от дороги злых духов. Всякий, встречающийся на дороге с покойником, произносит приветствие в следующих словах: „тяжелая земля да будет легкой» – йывӑр тӑпра ҫӑмӑл пултӑр…» (С. 18-19)…
«Телега или сани, на которых отвозился покойник на кладбище, по возвращении оттуда могильщиков, на трое суток оставляются на улице; это – потому, что с могильщиками приезжают умершие ранее родственники и знакомые. Если не принять данной предосторожности, то непрошенные гости со двора войдут в избу, и тогда и их надобно поминать, что обходится не дешево; оставленные же без внимания на улице, они, не удостоенные чести приглашения, уходят обратно на кладбище…» (С. 20-21) «…над малолетними детьми совсем не зажигается свечка; их поминают только одними кушаньями и то только до третьего дня. Да и над детьми старше трех-четырехлетнего возраста зажигают свечку при общих поминовениях усопших только до известного времени. По понятиям чуваш, дети, умершие в раннем возрасте, продолжают расти в загробной жизни и по достижении зрелого возраста могут жениться и выходить замуж…» (С. 22).
Выход в свет книги русского ученого-этнографа, историка, писателя, профессора Казанского университета В. А. Сбоева «Чуваши в бытовом, историческом и религиозном отношениях : их происхождение, язык, обряды, поверья, преданья и пр.» (1856) оказался примечательным явлением в этнографической науке. Автор первой научной монографии о чувашах В. А. Сбоев стремился к объективному описанию народной жизни, в том числе, религиозных верований чуваш. Например, особый интерес вызывает информация о похоронных традициях. В книге говорится о том, «как добродетельные, так особенно злые люди, при переходе в другую жизнь, должны быть напутствованы и снабжены всем, что нужно им для многотрудного перехода на тот свет и для первоначального там обзаведения самыми необходимыми вещами. Если при погребении чувашенина опущена будет какая-либо церемония, если с ним в могилу не положат всего, что по обыкновению считается нужным; то мертвец не даст покоя оставшимся в живых родственникам своим, будет им являться и в сновидениях, и на яву, и нашлет на них тяжкие болезни, как-то; резь в животе и боль в пояснице. Вот почему чуваши, и по переходе в христианство и по оставлении всех других суеверий, считали да и теперь считают, (разумеется, далеко не все) обязанностью свято соблюдать важнейшие, если не все церемонии языческого погребения…» (С. 130) «Кроме того, как мужчинам, так и женщинам, ноздри, рот, глаза и уши затыкают шелком. Чуваши не могли мне положительно объяснить значение последнего обряда. Одни говорили, что это выражает их желание изобилия покойному. Другие утверждали, что это необходимо нужно сделать для того, чтобы покойник на суде Торы мог извиниться в грехах своих неведением и сказать, что слышать не слышал, видеть не видел, говорить не говорил и вообще не чувствовал и не понимал всего, что ему следовало знать на счет своих обязанностей. Третьи наконец, не принимая ни того, ни другого объяснения, просто говорили: илик сяпла туны; авалги юла сяпла, т.е., прежде так делали; это по прежней вере…» (С. 131-132).